Живи. Играй.
Вспомнилось
Лет шесть тому назад была я на дне рождения одной знакомой. Кафе, вечерний дресс-код, около тридцати человек гостей. Гуляли весело до самого закрытия, так что к полуночи кто-то еще танцевал и веселился, а кто-то уже спал лицом в унитаз, прикрытый чьей-то заботливой рукой сверху крышкой. Кто-то предусмотрительно смылся тошнить домой, а кто-то храпел под столом, подставив под щеку тарелку с салатом. Кто-то зажимал в углу официантку, а кто-то злорадно кормил его плеер кетчупом, наблюдая, как весело пузырится красная жижа из всех щелей. В общем, была обычная среднестатистическая вечеринка.
Но в полночь карета грозилась превратиться в тыкву - кафе закрывалось. Собранный наскоро военсовет уже решил было всем расходиться по домам, как в воздухе сверкнула чья-то идея: а поехали в санаторий! Тут недалеко, под городом, всего километров пятьдесят. Знакомый записку черкнет - всех по-барски примут, сауну затопят, нумера дадут. Рядом озеро, лес, водки по дороге купим. И все почему-то согласились. Какая же славянская душа воспротивится халяве.
Живых и транспортабельных гостей осталось на тот момент немного, сосчитались - одиннадцать с половиной. За полтора пошел местный гаргантюа, с необъятной талией и весом килограмм сто тридцать. По нашим скромным подсчетам, в две машины мы кое-как, но должны были влезть, и все наши полторы калеки, при параде и красных рожах, вышли на проспект ловить ивана.
Вся беда была в том, что проезжающие мимо водители почему-то думали, что мы хотим поймать только одну машину. И влезть всей ордой мы тоже хотим только в одну. И вообще очень много смеялись, тыкая в нас пальцем и проезжая мимо.
Так прошел час. Машин поубавилось. Нас игнорировали даже менты, хотя могли бы подвезти недорого и быстро.
В этот момент Господу от нас явно стало скучно, и он послал нам старый ржавый жигуль.
- Братан! - пьяно икнул кто-то из парней и чуть не полез целоваться, - Братан, подожди, мы второго водилу найдем!
- Зачем второго? - удивился водитель, чувствуя, что теряет половину навара, - Полезайте так!
Экая невидаль - двенадцать человек в жигуле. Вокруг нас, почувствовав зрелище, стали собираться редкие прохожие.
Легче всего было, как ни странно, самому толстому. Он занял переднее сиденье, а на его роскошных откормленных ляжках удобно разместились две сестры. Нас осталось восемь.
Заднее сиденье прокляло тот день, когда отечественный говнопром выплюнул его на свет. Сжав задницы и сведя ноги до писка, четверо парней уместились на заднем сиденье, расплющив дальнего по стеклу. На проспекте тем временем уже собралась нездорово гогочущая толпа. Во второй ряд, на колени парням, сгибаясь в зюзю, пролезли девчонки, и толпа, рыдая от смеха, помогла захлопнуть дверь. Мы взгрустнули, что не взяли баян, и поехали, прыгая на кочках. С тех пор я точно знаю, что чувствуют в банке шпроты, и почему у рака такие глаза.
Именно такие глаза были и у гаишника, который нас остановил. Не знаю, сколько стоил откупной, но он даже не рискнул заглянуть внутрь машины, чтобы всех сосчитать. По пути мы три раза останавливались вдоль трассы возле ночных магазинов, повторяя на бис утрамбовывание внутрь, и каждый раз я была уверена, что уж в этот-то раз кто-то точно не влезет. В три часа ночи мы добрались до санатория, получили койко-место и, падая от усталости, разбежались спать. Вечер закончился бесславно.
В семь утра нас, невыспавшихся, злых и с бодуна, разбудил один из парней, вспомнивший, что в девять у него экзамен. Я не знаю, почему ему не выключили питание еще в кафе, почему его не обесточили еще в сортире, по-моему, так цинично может вести себя только робот Вертер. Послонявшись полчаса по санаторию, нам пришлось резко захотеть к маме и домой.
В тот ранний утренний час местные колхозники и овощеводы отрывались от монотонного взмаха лопатой и казались сильно, сильно удивлены. Приставив руку к обветренному солнцем лицу, они смотрели из-под ладони вдаль - туда, где, спотыкаясь и матерясь, по грунтовой дороге гуськом шла процессия долбоебов - в вечерних платьях и на шпильках, в пыльных туфлях и пиджаках. В отличие от клоунов на выезде, местные жители знали, что от этих полей до трассы - без малого семь километров.
Икарус, подобравший нас на трассе, обрадовался зрелищу не меньше, чем труженики лопаты. Больший успех имел бы, пожалуй, только цирк шапито и говорящий медведь. Дремавшие до того дачники вмиг оживились, и только ленивый, наверно, не вспомнил Высоцкого
"-Ой, Вань! Смотри, какие клоуны!
Рот - хоть завязочки пришей!
А до чего ж, Вань, размалеваны.
И голос, как у алкашей..."
К полудню мы все наконец-то вернулись домой.
А я с того дня имею непокобелимую уверенность, что ночевать НАДО ДОМА.
Лет шесть тому назад была я на дне рождения одной знакомой. Кафе, вечерний дресс-код, около тридцати человек гостей. Гуляли весело до самого закрытия, так что к полуночи кто-то еще танцевал и веселился, а кто-то уже спал лицом в унитаз, прикрытый чьей-то заботливой рукой сверху крышкой. Кто-то предусмотрительно смылся тошнить домой, а кто-то храпел под столом, подставив под щеку тарелку с салатом. Кто-то зажимал в углу официантку, а кто-то злорадно кормил его плеер кетчупом, наблюдая, как весело пузырится красная жижа из всех щелей. В общем, была обычная среднестатистическая вечеринка.
Но в полночь карета грозилась превратиться в тыкву - кафе закрывалось. Собранный наскоро военсовет уже решил было всем расходиться по домам, как в воздухе сверкнула чья-то идея: а поехали в санаторий! Тут недалеко, под городом, всего километров пятьдесят. Знакомый записку черкнет - всех по-барски примут, сауну затопят, нумера дадут. Рядом озеро, лес, водки по дороге купим. И все почему-то согласились. Какая же славянская душа воспротивится халяве.
Живых и транспортабельных гостей осталось на тот момент немного, сосчитались - одиннадцать с половиной. За полтора пошел местный гаргантюа, с необъятной талией и весом килограмм сто тридцать. По нашим скромным подсчетам, в две машины мы кое-как, но должны были влезть, и все наши полторы калеки, при параде и красных рожах, вышли на проспект ловить ивана.
Вся беда была в том, что проезжающие мимо водители почему-то думали, что мы хотим поймать только одну машину. И влезть всей ордой мы тоже хотим только в одну. И вообще очень много смеялись, тыкая в нас пальцем и проезжая мимо.
Так прошел час. Машин поубавилось. Нас игнорировали даже менты, хотя могли бы подвезти недорого и быстро.
В этот момент Господу от нас явно стало скучно, и он послал нам старый ржавый жигуль.
- Братан! - пьяно икнул кто-то из парней и чуть не полез целоваться, - Братан, подожди, мы второго водилу найдем!
- Зачем второго? - удивился водитель, чувствуя, что теряет половину навара, - Полезайте так!
Экая невидаль - двенадцать человек в жигуле. Вокруг нас, почувствовав зрелище, стали собираться редкие прохожие.
Легче всего было, как ни странно, самому толстому. Он занял переднее сиденье, а на его роскошных откормленных ляжках удобно разместились две сестры. Нас осталось восемь.
Заднее сиденье прокляло тот день, когда отечественный говнопром выплюнул его на свет. Сжав задницы и сведя ноги до писка, четверо парней уместились на заднем сиденье, расплющив дальнего по стеклу. На проспекте тем временем уже собралась нездорово гогочущая толпа. Во второй ряд, на колени парням, сгибаясь в зюзю, пролезли девчонки, и толпа, рыдая от смеха, помогла захлопнуть дверь. Мы взгрустнули, что не взяли баян, и поехали, прыгая на кочках. С тех пор я точно знаю, что чувствуют в банке шпроты, и почему у рака такие глаза.
Именно такие глаза были и у гаишника, который нас остановил. Не знаю, сколько стоил откупной, но он даже не рискнул заглянуть внутрь машины, чтобы всех сосчитать. По пути мы три раза останавливались вдоль трассы возле ночных магазинов, повторяя на бис утрамбовывание внутрь, и каждый раз я была уверена, что уж в этот-то раз кто-то точно не влезет. В три часа ночи мы добрались до санатория, получили койко-место и, падая от усталости, разбежались спать. Вечер закончился бесславно.
В семь утра нас, невыспавшихся, злых и с бодуна, разбудил один из парней, вспомнивший, что в девять у него экзамен. Я не знаю, почему ему не выключили питание еще в кафе, почему его не обесточили еще в сортире, по-моему, так цинично может вести себя только робот Вертер. Послонявшись полчаса по санаторию, нам пришлось резко захотеть к маме и домой.
В тот ранний утренний час местные колхозники и овощеводы отрывались от монотонного взмаха лопатой и казались сильно, сильно удивлены. Приставив руку к обветренному солнцем лицу, они смотрели из-под ладони вдаль - туда, где, спотыкаясь и матерясь, по грунтовой дороге гуськом шла процессия долбоебов - в вечерних платьях и на шпильках, в пыльных туфлях и пиджаках. В отличие от клоунов на выезде, местные жители знали, что от этих полей до трассы - без малого семь километров.
Икарус, подобравший нас на трассе, обрадовался зрелищу не меньше, чем труженики лопаты. Больший успех имел бы, пожалуй, только цирк шапито и говорящий медведь. Дремавшие до того дачники вмиг оживились, и только ленивый, наверно, не вспомнил Высоцкого
"-Ой, Вань! Смотри, какие клоуны!
Рот - хоть завязочки пришей!
А до чего ж, Вань, размалеваны.
И голос, как у алкашей..."
К полудню мы все наконец-то вернулись домой.
А я с того дня имею непокобелимую уверенность, что ночевать НАДО ДОМА.
глаза у остановивших нас ВАИшников были как блюдца))
cyberhanter а куда писала ваша сестра, чтобы на эту премию номинироваться?
!~Азиль~!, я помню, с нас тогда тоже много не взяли. Может, из-за того что повеселили гаишника на скучном ночном посту )
Доктор, меня все игнорируют!
- Следующий
а куда писала ваша сестра, чтобы на эту премию номинироваться?
- Насколько я знаю она сама ради этого не трепыхалась особо -) вышло почти случайно, подробностей не знаю совсем - она не живет с нами лет эдак 8-9, и общаемся очень хило... с моей стороны, порой, даже через силу, кк ни прискорбно