Междумирье дорог

[tato4ka]

Серое утро встречает холодными объятиями. Неприветливо смотрят темные окна домов. Город спит, только дворник у магазина монотонно царапает лужи метлой, да подремывают рабочие на остановке, ожидая автобус.
Это раннее утро означает дорогу домой. Несмотря на то, что я выхожу из квартиры, в которой сплю ночами и днем обустраиваю быт, я все-таки еду из дома – домой. Два города и две страны переплелись между собой, соединив важнейшее. И понятие «дома» давно потеряло свой первоначальный смысл.

Минуты до отправления первой маршрутки то тянутся, то бегут. Красные цифры на табло торгового центра ведут обратный отсчет времени вместе. Еще пару минут – и наше «мы» разделится надвое пыльным стеклом, маршрутка наберет ход, и силуэт за окном спрячет поворот. Впереди – пустынные улицы, сонные поля и сотни километров на запад. По давним законам легче всегда тому, кто уезжает.
Кутаются в туман терриконы, просыпаются птицы, небо на востоке светлеет. Слева теряется в дымке остов недостроенной таможни. Словно скелет динозавра, белеет он на холме: кажется, будто день ото дня его плоть отъедают, суетятся, растаскивают частями мелкие звери. Но пройдет еще пару часов, и видение рассеется: съедутся к стройке машины, люди займутся ежедневной работой; так начнется день.

Пограничный контроль ранним утром занимает не более получаса. И еще через полчаса на горизонте появится город K. – вытянувшийся вдоль трассы, подобно Волгограду, миниатюрная копия городу-герою. Именно здесь приходит первое осознание, что я в своей стране: значит, несмотря на сотни километров, почти дома. Город встречает разбитой дорогой и ямами, и «лежачие полицейские» каждые пятьдесят метров - словно насмешка.
Времени здесь на час меньше, но даже в пять утра автовокзал живет полноценной жизнью. Разменивая маршрутки, он не задерживает надолго желающих уехать или вернуться. И я меняю одно жесткое сиденье на продавленное второе, ухабы города – на ровную стрелу трассы, а за окном все также тянутся выжженные солнцем поля, со ставшими уже знакомыми редкими поселками. Плеер с музыкой – единственное спасение от монотонности пейзажа. Чем бы ни начинался плейлист – «Бесконечностью» Земфиры или Марой «По дороге к Амстердаму», но большую его часть занимает Сурганова, неразрывно связанная с дорогой. Дорогой, к которой я привыкла, которая позволяет вволю думать, то улыбаясь, то хмурясь, без которой я уже не представляю свою жизнь. Возможно, я просто люблю эти часы, в которые можно отдаться во власть полей и скорости, ничего не решая и ни о чем не беспокоясь: есть только бесконечные часы, вид из окна и трасса; больше нет ничего.

В 7 утра я приезжаю в город N. – последняя точка отправления, связующая череду городов и дом. Отсюда – самый долгий путь: более семи часов гула двигателя и шороха шин по асфальту. N. встречает неласково, как старый ворчливый знакомый, - сыростью утра, привокзальной толкотней и унылым скрипом трамвая. N. знает слишком много, чтобы я была к нему равнодушна. Он, как и я, слишком хорошо еще помнит вокзальные рассветы, напряженное всматривание в лица, дрожь ожидания и горечь сигарет. Он не забыл минуты прощания, нечеткий взгляд через стекло и боль расставаний. С тех пор, как я была здесь в первый раз, я не люблю прощаться.
Семь часов дороги, когда из развлечений есть только музыка и вид из окна, тянутся очень долго. Поля сменяются лесами, поселки – кладбищами, а за окном парит, соревнуясь с автобусом в скорости, птица. Четыре остановки – четыре города, которые я знаю условно, по вокзалам. Между ними – полуживые деревни и села, как доказательство упрямства и силы корней. Кирпичи полуразрушенных коровников, поросшие зеленым кустарником – как развалины античных городов. Черное, сожженное молнией дерево, напоминающее фигуру молящейся женщины, тянущей руки к небу, вверх – как ориентир: скоро дом.

Эта дорога уже несколько лет соединяет два важных для меня дома. Два раза в месяц, двадцать четыре раза в год, более сорока тысяч километров – этого хватило бы, чтобы обогнуть землю. Пунктиры и линии дорожной разметки натянулись канатами между городами. Двойная сплошная стала знаком равенства между домами, и автобус - домом третьим.

Иногда мне кажется, что именно в этом, третьем доме только и возможно равновесие и покой. В нем - мое междумирье, когда еще не нужно делить сердце пополам, но уже не нужно выбирать. Где на чашах весов с одной стороны родной город и полжизни, а с другой – любимый мужчина и цельное «мы». Так получилось, что, за неимением лучшего, только в точке пересечения дорог они уравновешены.