А вообще я очень, да, очень люблю, когда встречается "мой" человек. И когда с "моим" чувством юмора, тоже люблю. И когда "мое" - в глубине и неуловимо, но все равно чувствуется. Люблю не той глубокой и слепой любовью, как родных и близких, а той наблюдательной, со стороны, без "надо-должна-буду". Люблю той любовью, в которой себе можно позволить разочаровываться, но в принципе не получится, потому что близко никогда не подойдешь и иллюзия "своего" не нарушится. И это даже не любовь, это очарование, неуловимая гордость и радость за правильные выходы в жизненных пассажах, за удачные фразы и улыбку к месту.
читать дальшеЯ люблю замечать "своих" в самых неожиданных местах. Мне от них ничего не нужно, достаточно взгляда, смеха, осознания, что они есть, они рядом с тобой, они - один из способов борьбы с мнимым одиночеством. Они такие разные, но пересекаются в главных чертах. И чем хуже их дела, тем сильнее сцепляются зубы, тем больше упрямства и дальше дорога, пробитая лбом. Тем больше юмора, который однажды, возможно, станет цинизмом, но сейчас, вот здесь, и здесь, это еще юмор, и он очень нужен, потому что если всерьез, то можно запросто свихнуться. У них терпение до последнего, но после одной лишней капли начинается потоп, они по умолчанию доброжелательны, но скорее индифферентны. Они - наблюдатели, и одновременно деятели, если знать где нажать и зацепить. Они сегодня любят людей, просто потому что им хорошо, а завтра ненавидят весь мир и прячут чувства поглубже. Они разные и совершенно не похожи друг на друга, и все "мои" люди никогда не станут "своими" между собой.
Я пытаюсь рассказать, но разве можно на пальцах объяснить, кто такие "мои" люди, если их просто чувствуешь, их мало, но они тебя выхватывают взглядом из толпы, и эти несколько секунд глаза в глаза не как вежливо-отстраненное "здравствуйте. всё живете?", а как старо-доброе "привет. все будет хорошо".
Я знаю, что у каждого есть свои "свои" люди, и боюсь тех, у кого их нет. *И еще я знаю, что когда "мои" люди добровольно, вот как я сейчас, идут в бродячие неприкаянные философы, то их лучше из жалости пристрелить.